Группа компаний Парадиз


РОЛАН (№3 [96] Апрель'2010)
Актриса, художница, джазовая певица, сценарист, умная, тонкая, красивая… Наталья Назарова. Из-под ее пера вышли первые серии популярных «Ранеток» и «Я вернусь», сценарии очень честных и трогательных кинофильмов «Дура» Максима Коростышевского, «Внук Гагарина» Андрея Панина, «Слушая тишину» Александра Касаткина. А в эти дни режиссер Вера Сторожева завершает работу над драмой «Компенсация» (продюсерский центр «Парадиз»), снятой по сценарию Назаровой, — картиной о девчачьей дружбе и ненависти, о детской (почти щенячьей) любви к родителям, о хрупкости нашей жизни…

- «Компенсация» — кино для молодых людей или для взрослых?
- Наверное, это кино для всех. Три главные героини — совсем юные девочки, близкие молодой аудитории. Но в картине раскрыта проблема отцов и детей, поэтому ее, на мой взгляд, важно будет посмотреть и взрослым. Я очень рада, что и режиссер Вера Сторожева, и продюсеры пошли в сторону серьезного кино. Было таким счастьем, когда в самом начале работы продюсеры сказали мне: «Нам кажется, одна из девочек должна погибнуть». Я говорю: «Хорошо, давайте!» Кровожадно немножко, но для меня было очень важно, чтобы эта серьезная история не стала рождественской сказкой.

- Нужна была жертва…
- Ребенок стал жертвой взрослых разборок. Понимание чего-то важного дается ценой большой жертвы, и без нее, к сожалению, часто не обойтись.
- Вы прямо пугаете! «Компенсация» — страшное кино?
- Я всегда стараюсь делать истории, которые были бы веселыми и грустными одновременно. Меня всегда волнует сплав трагического и комического, потому что в жизни это всегда так близко! Как у зрителя у меня любимое состояние, когда, глядя кино, я смеюсь и плачу одновременно. Так и в «Компенсации», несмотря на драматичность событий, есть и комичные моменты. Ведь и сами героини, наши девчонки-то, они очень смешные. Они же дуры… Я вообще люблю этот возраст полуподростковый, я настолько его понимаю! Люди часто обижаются на них, а ведь все эти их выхлопы, выбросы вообще нельзя воспринимать серьезно. Подростки — такие глупые, противные, пубертатные. Но при этом они очень искренни, максималистичны, открыты. В это время они заново открывают для себя мир, с умным видом изобретают велосипед, уверенные в том, что до них его никто не изобретал. Для меня это был такой мощный взрыв новых ощущений, я до сих пор его помню. И тут из какого-то такого стихийного существа вдруг рождается персона, личность. Это очень интересно.

- Как родилась эта история, откуда она, «из какого сора»?
- В создании сценария «Компенсации» сплавились несколько мотивов. Во-первых, я давно мечтаю попробовать себя в режиссуре, и для этого хотела написать историю, не претендующую на большой бюджет. Во-вторых, я преподаю в ГИТИСе, там у меня есть две любимые студентки — совершенно неординарные, очень талантливые провинциальные девочки. Как-то они показывали этюды на тему «папа — дочки». Конечно, от тех этюдов в сценарии ничего не осталось, но индивидуальность моих учениц, их творческий опыт стали еще одним толчком к написанию «Компенсации». Вообще, влюбленность педагога в студентов очень многое значит. Если я ясно представляю себе героя, мне очень легко пишется. Как-то само собой родилось: две сестры-девчонки… крадут сводную сестру, дочь отца от второго брака. Сценарий «Компенсации» я написала быстро, месяца полтора-два, не больше. Потом он дорабатывался, но сама основа далась очень легко.

- Компенсация — это то, что хотят получить от отца старшие дочки из оставленной семьи? Это главная тема фильма?
- Все сложнее. Очень часто так бывает: отец уходит из семьи, в которой остается ребенок, во втором браке у него все складывается намного лучше. И, хотя я сама из благополучной семьи, меня всегда волновало, как себя чувствует этот ребенок. Мне казалось, что ему должно быть страшно обидно, потому что он чувствует, что его семья для отца была каким-то полигоном, пробной попыткой. Я могу себе представить, какие у этих детей горькие чувства… Для ребенка развод — огромная трагедия, разрыв, который травмирует душу… Недавно наши студенты писали сочинения о своей жизни, и в очень многих рассказах я прочитала душераздирающие строки о разводе родителей. Одна девочка, из числа наших самых талантливых студенток, написала, что, когда отец уходил из семьи, они с сестрой в него просто вцепилась и не пускали. Он стоял, плакал в коридоре, а они держали его за рукав и тоже плакали… И для нее уход отца стал серьезной травмой . Оправдывая родителей, дети часто еще берут вину на себя: мама с папой развелись потому что он, ребенок, плохой. В таких выросших детях всегда живет стремление доказать, что они достойны любви, и даже больше, чем любви. И это всегда очень видно, хорошо, когда это реализовывается в творчестве. Так сложно преодолеть конфликт с миром, который возникает, когда тебя бросает отец. Близкий человек в принципе не должен предавать.

- Но мы знаем, что все бывает во взрослых отношениях…
- Конечно, мы это знаем, а дети… Они живут по гамбургскому счету. То есть папа — это навсегда. Отец — это защита. Если на каком-то уровне архетипическом, психологическом, каком угодно, эта защита рушится, человек всю жизнь ощущает себя беззащитным. Отец — образ какой-то мощи, в конечном итоге это образ Бога. И если отец тебя предает, а вдобавок если мама еще не очень умна и культивирует это (а в «Компенсации» это есть, мы видим плоды такой маминой «проработки»: отец предал, ушел), то, естественно, возникает трагический надлом, человек вырастает с искалеченным взглядом на мир. И тогда он способен на глупые, необдуманные поступки.

- Вспоминается рассказ митрополита Антония Сурожского об одной женщине, которой он сказал, что «Отец» — одно из имен Божьих, открытых человеку, на что она ему ответила: «Только не напоминайте мне об отце! Для меня это слово равнозначно кошмару».
- Конечно, образ отца влияет и на отношения человека с Богом. Люди, у которых отец ушел из семьи, часто не принимают Бога. Подсознательно они ставят знак равенства между отцом и Всевышним. Получается, что и Он может куда-то уйти из твоей жизни, отнестись к тебе без любви и ответственности. Хотя у меня самой папа очень хороший, но тема разрушенных семей, покинутых детей меня очень волнует, она затрагивается во многих моих сценариях.
- Сегодня институт семьи претерпел серьезные изменения. Успешные женщины рожают без мужей… Иногда достаточно даже пробирки… Взгляд сценариста?..
- Я противница таких вещей, конечно. Мне кажется, извечные нормы, выработанные веками институты совершенно правильные, и только они создают гармоничную среду жизни. Говорить: «А вот я обойдусь без мужа» — просто глупо. Ребенок, который вырос в неполной семье, не будет счастлив. Например, у моего мужа отец погиб, когда ему было два годика. Он не ушел, не предал, просто погиб. И мама одна растила их с братом. И несмотря на то, что это была замечательная мама, просто потрясающая героиня, отсутствие мужского воспитания отразилось на человеке. И как можно говорить, что женщина может спокойно одна вырастить ребенка?! Другое дело, когда она бывает не виновата, тогда это как-то компенсируется. А когда сознательно, — я в это не верю, если честно. Я верю в архаичные, веками проверенные формы человеческого существования. Архаичность — это хорошо!

- Со всеми домостроевскими хвостами?
- А что, «Домострой» — хорошая книга. Я, например, недавно читала там, как солить огурцы…

- Кажется, когда четко определены правила, возникает покой: ты сделал все как надо — и ты свободен...
- Да, как ни странно, ограничения дают свободу, потому что правила существуют лишь в рамках этой свободы, когда правильно распределены роли в семейной жизни, социальной жизни. Я сторонница крепких традиций.

- Каждый раз, приступая к написанию сценария, вы знаете, кто будет этот сценарий реализовывать?
- Нет. На самом деле я всегда хочу снимать сама как режиссер (почему я и думала написать что-нибудь не очень дорогое по бюджету, чтобы не побоялись доверить начинающему постановщику). Но так получилось, что сценарий «Компенсации» попался на глаза Вере Сторожевой, и он ей понравился. Я не могла ей отказать. Ее «Путешествие с домашними животными» я обожаю, это мой любимый фильм из картин последнего десятилетия, просто какой-то маленький шедевр. Я подумала: «Почему хорошему человеку, хорошему режиссеру не дать сценарий? Себе я еще напишу».

- Все кинокартины в вашей фильмографии — серьезные истории, но при этом вы не гнушаетесь и сериалами…
- Нет, не гнушаюсь. У меня принцип один: сериал мне должен быть интересен. Например, я написала первые десять серий «Ранеток» именно потому, что я очень люблю подростков, просто обожаю. Ситкомы я, наверное, не буду никогда писать — терпеть не могу тупой смех, мне это неинтересно, — а вот какими-то человеческими историями я совершенно не гнушаюсь. Сериалы выполняют свою функцию в нашей жизни.

- Да, сейчас столько зрителей смотрят сериалы, что, кажется, серьезным мастерам можно больше и больше занимать этот формат.
- Еще, кстати, Гарсия Маркес говорил: «А я хотел бы снять сериал, потому что его миллионы будут смотреть». Если Маркес смог бы, почему бы и мне не поработать? А еще надо и семью кормить, поэтому я как-то совершенно не брезгую этим жанром. Конечно, что писать артхаусные вещи — это нечто совсем другое, это дает огромное удовольствие, творческое наслаждение.

- Голливудские сценаристы устраивают всякие протесты, чтобы им уделяли должное внимание, им обидно, что они мучаются, придумывают, а вся слава достается режиссерам. Их российские коллеги не страдают по этому поводу?
- Анекдот про мою маму. Когда я стала сценаристкой, она и говорит: «Наташа, ну почему тебя никто не знает? Это же обидно, это ужасно обидно!» Я отвечаю: «Мама, а ты знаешь сценариста фильма «Берегись автомобиля»?» (а это ее любимый фильм). — «А кто его написал?» — «Эмиль Брагинский, один из лучших сценаристов советского кино. Ты же его не знаешь! Тема закрыта». Слава — тщета. Самое главное — радость творчества.
Беседовала Алиса СТРУКОВА

30.11.-0001